Зато в «форде», в отделении для перчаток, Бернарда Овена ждал пакет: карточка с именем и адресом Веры Моннере, а также ключи от черного хода и квартиры. За пять часов, проведенные Овеном в дороге. Организация доказала, на что она способна. Как и в случае с Альбертом Мерримэном.
Антикварные часы на столике у кровати мерно тикали. Одиннадцать минут четвертого.
Овен знал, что Вера Моннере в семь утра ушла на дежурство, которое продлится тридцать шесть часов. Значит, никто ему не помешает как следует обыскать квартиру – разве что домработница какая-нибудь нагрянет. Если повезет, американец будет здесь. Один.
Нет, американца в квартире не было. Пусто, и никаких следов. Овен вышел, аккуратно запер дверь на замок, спустился по черной лестнице, но не на первый этаж, а ниже, в подвал.
Включил свет, огляделся. Длинный узкий коридор с многочисленными дверями кладовок. Мусорные баки, куда попадают отходы из мусоропроводов каждой квартиры. Милая привычка парижских буржуа – у каждого семейства персональный мусоропровод, а на баках, что тоже кстати, номера квартир. Найти тот, что относился к квартире Веры Моннере, было несложно. Овен разложил на полу припасенную газету и стал вынимать из бака мусор. Четыре бутылки из-под диетической кока-колы. Пузырек из-под шампуня. Пульверизатор из-под лака для волос. Коробочка из-под мятных конфет. Коробочка из-под противозачаточных пилюль. Четыре бутылки из-под пива «Амстель». Журнал «Пипл». Не до конца опорожненная банка говяжьего бульона. Пузырек из-под жидкого мыла «Джой». В пузырьке что-то звякнуло.
Овен собирался отвернуть колпачок, но в это время на лестнице раздались шаги. Овен выключил свет и спрятался в угол, выхватив из-за пояса «вальтер» 22-го калибра.
В подвал вошла толстая уборщица в накрахмаленной черно-белой униформе, с пластиковым мешком для мусора в руке. Включив свет, она открыла один из баков, бросила туда мешок и повернулась уходить, но тут ее взгляд упал на разложенную газету с вываленным на нее мусором. Уборщица сердито пробурчала что-то, свернула газету с мусором и бросила в ближайший бак. Громко хлопнула крышкой, погасила свет и вышла.
Овен подождал, пока стихнут шаги на лестнице, потом спрятал «вальтер» и вновь включил свет. Сунул руку в бак, извлек оттуда пузырек, отвернул крышечку, перевернул пузырек и потряс. Оттуда ничего не выпало, хоть что-то внутри явно звякало. Тогда Овен достал из рукава длинный узкий нож и разрезал пузырек вдоль, вымазав руки в жидком мыле. Аккуратно вытер пальцы и рассмотрел находку. Маленькая аптекарская склянка с наклейкой «Tetanus toxoid 0,5 ml».
По лицу Овена скользнула довольная улыбка. Вера Моннере – врач-ординатор. В ее распоряжении любые лекарства, уколы делать она тоже умеет. Раненому человеку, проведшему несколько часов в грязной речной воде, необходимо было сделать противостолбнячную инъекцию. Вряд ли Вера Моннере стала бы делать укол в одном месте, а потом тащить пустую склянку до дома, чтобы спрятать ее в пустой пузырек из-под мыла. Нет, раненый был у нее в квартире. Сейчас его там нет, но далеко уйти он не мог. Прячется где-нибудь в соседнем здании, а то и прямо в этом.
Пятью с половиной этажами выше Пол Осборн сидел у окна и смотрел, как послеполуденное солнце высвечивает торчащие над крышами башни Нотр-Дам.
Весь день он или спал, или прохаживался по комнате, тренируя раненую ногу, или невидящим взглядом смотрел в окно, пытаясь разобраться в собственных мыслях.
Некоторые факты представлялись очевидными и неоспоримыми.
Первое: полиция разыскивает его в связи с убийством Мерримэна. Они нашли сукцинилхолин у него в номере и забрали с собой. Если выяснят, что это за препарат, наверняка еще раз тщательно осмотрят труп Мерримэна (ему по привычке хотелось назвать его Канараком). Обнаружатся следы уколов. Возможно, уже обнаружили. Ему предъявят обвинение в покушении на убийство. Доказательств у них достаточно. Итог – энное количество лет во французской тюрьме плюс потеря врачебной лицензии.
Второе: люди видели его после того, как он выбрался из реки. Это значит, что убийца будет его разыскивать.
Третье: даже если удастся выбраться из Парижа, без паспорта из страны не уедешь. Он не сможет вернуться в Штаты.
Четвертое, и самое скверное (эта мысль мучила его больше всего): смерть Мерримэна ровным счетом ничего не изменила. Преследовавший его демон стал еще более таинственным и неуловимым. А ведь казалось, что таинственнее некуда…
Все существо протестовало против такого поворота событий. Неужели предстоят новые поиски? Куда ведет дверь с огненными буквами «ЭРВИН ШОЛЛ»? Скорее всего к другой двери. А оттуда уже прямая дорога в сумасшедший дом. Если, конечно, останешься жив. Лучше скажи себе сразу: ответа на мучающий тебя вопрос не будет. Такова твоя судьба – постичь на собственном опыте, что в этой жизни нам не дано получить ответы на свои вопросы. Смирись, и тогда в следующей жизни обретешь мир и покой. Измени себя, признай очевидное.
Но Пол знал, что эта кажущаяся логичность обманчива, за ней – малодушие. Да и не может он изменить себя, как и во все минувшие годы. Смерть Канарака Мерримэна была для него страшным эмоциональным потрясением. Но благодаря ему будущее стало чуточку яснее. Раньше у Пола было только лицо, теперь только имя. Если Эрвин Шолл выведет его еще на кого-то, так тому и быть. Любой ценой пройти этот путь до конца, чтобы узнать правду о гибели отца. Иначе не будет ни Веры, ни счастья, ни жизни. Так было с самого детства. Мир и покой должны достаться ему еще в этой жизни. Или никогда. Вот истина, вот его карма.